Нагрузка на общество при увеличении жизни человека

В настоящее время в США насчитывается 10 млн. людей старше 65 лет. К концу века их число утроится, и они составят 25 % всего населения. Иными словами, по современным общественным определениям каждый из четырех американцев будет не производящим членом общества, который в соответствии со стандартами XXI в. будет жить на попечении системы социального страхования и медицинского обслуживания, этими и многими другими способами истощая общественные и государственные средства. Уже теперь содержание престарелых ежегодно обходится государству в 50 млрд. долларов, и это при том, что часто они требуют помощи и от членов своей семьи. Что еще важнее, свыше 20 % этих людей живут на нищенские средства, намного меньше официально установленного государством низшего предела. А это значит, что более 4 млн. граждан старше 65 лет сейчас, сию минуту, не получают даже того минимума количества пищи, или бытовых удобств, или медицинского обслуживания, который установлен государственными стандартами.

В настоящее время американец, достигший 65 лет, в среднем может надеяться прожить еще лет 14 после выхода на пенсию, причем многие выходят на пенсию в 62 года, а некоторые даже в 55 лет. При таком обилии людей, закончивших служение обществу, и при громадной нагрузке на тех, кто еще работает, может ли продление жизни принести что-либо, кроме усугубления современного положения престарелых?

Противники продления жизни спрашивают: кто за это будет расплачиваться и кому это пойдет на пользу? Пересадки органов обходятся дорого. Пересадка сердца, например, требует двух полностью укомплектованных хирургических бригад (одна - для извлечения сердца у трупа, другая - для замены поврежденного сердца у живого больного), поэтому вряд ли приходится удивляться, что операция обойдется в 50 000 долларов.

Даже если предположить, что нехватки в донорах не будет, все равно не каждый претендент на пересадку сердца сможет рассчитывать на операцию: может случиться, что хирургических бригад и дополнительного медицинского обслуживания просто не хватит на всех. При стоимости операции в 50 000 долларов это значит, что примут только тех больных, которые отвечают интересам эксперимента, или тех, у кого есть деньги. Во многих отношениях продление жизни означает расхождение с принципами демократии в гораздо большей степени, чем это можно сказать о современном медицинском обслуживании. Но когда деньги начнут приносить не просто несколько добавочных лет жизни, а 75-100 лет сверх нормы, то неравенство, с которым мы миримся сегодня, завтра может стать неприемлемым. На что только не пойдет человек, чтобы добиться такого преимущества перед остальными!

Задумаемся и над возможностью переоценки социальных ценностей. Некоторых критиков беспокоит характер общества, в котором будут преобладать старики. Люди преклонного возраста, как правило, склонны к консерватизму, и наши либералы предвидят возможность перестановки сил в политических группировках, по мере того как основная масса избирателей становится все старше. Можно представить себе новые политические течения, например «долгожители» против «естественников». Можно предвидеть, что долгожительство даст дополнительное время для подготовки кадровых военных и продлит существование тех учреждений, которые больше не приносят пользы и при естественном ходе вещей постепенно изжили бы себя сами.

Короче, трудно привести хотя бы один пример человеческих традиций - будь то политические, деловые или семейные, - которые не претерпели бы коренных изменений при увеличении срока человеческой жизни вдвое.