Сын не был похож - во всяком случае внешне - на мать. Это был упитанный, даже откормленный бутуз лет пяти-шести, на лице выступали пятна не долеченного дерматита. Он ни секунды не сидел на месте, носился по вагону, за ним гналась мать, уговаривая его остановиться и успокоиться. Она обещала сыну конфеты, машинки, еще что-то. Мальчишка на какое-то время остановился и закричал: "Хочу сесть на то место", - и указал, где ему хотелось сидеть. На том месте дремала пожилая женщина, почти с ног до головы увешанная кульками, сетками, сумками. Мать подошла к этой женщине и вначале тихо и вежливо, а потом все более напористо и громко стала просить ее уступить место мальчишке. Женщина проснулась, недоуменно выслушала речь пассажирки, пробормотала: "Вы сошли с ума, кто же уступает место обожравшемуся и нахальному мальчишке", - и закрыла глаза. И тут пассажирку прорвало - какие только ругательства она не выкрикивала по адресу пожилой женщины, как только ее не стыдила, как только не требовала, чтобы та уступила место ее сыну! Единственное, что она не делала, это не занималась рукоприкладством.
Мальчишка не обращал никакого внимания на слова матери. Когда в потоке ее ругательства наступила малюсенькая пауза, мальчишка закричал: "Не хочу туда - хочу вон туда". Мать метнулась к тому пассажиру, который сидел на месте, понравившемся ее сыну. Там восседал здоровенный парень, презрительно и с вызовом смотревший на эту женщину. Когда та принялась его упрашивать уступить место, он обозвал ее полоумной и заявил, что с места не сдвинется, что не взрослые должны уступать место детям, а дети взрослым. И замолчал.
Мать же вышла из себя: видно, она уже далеко не впервые так набрасывалась на пассажиров.
И тут люди, сидевшие поодаль, наконец-то подали голос. Они стали стыдить ее, но женщина огрызалась, и тем нахальнее, чем больше ее стыдили.
А мальчик? Тому было на все наплевать, он не обращал никакого внимания на крики. Взгляд его остановился на игрушке, которую держала какая-то девочка. Он выхватил игрушку и побежал в другой конец вагона. Девочка - за ним, требуя, чтобы он вернул игрушку. Мать мальчишки схватила девочку за косички и закричала на нее:
- Да как ты смеешь отбирать у моего сына игрушку?
- Но это же моя игрушка!
- Ну и что?
Мать совсем обезумела от любви к сыну, а скорее от пресмыкательства перед ним, совсем потеряла голову, и образумить ее было невозможно.
Любовь, носившая явно карикатурный характер, в сочетании с примитивностью матери, ее ограниченностью делали ее посмешищем в глазах уравновешенных людей, она вызывала у них лишь раздражение.
Один из пассажиров внушительно сказал:
- Если вы не покинете вагон на ближайшей станции, я отведу вас в милицию.
Это лишь подлило масла в огонь.
- Да ты знаешь, от кого я родила сына? От пьяницы...
- Что же вам за это - медаль повесить? Никто вас не просил рожать от дегенерата.
- Но от кого-то же мне пришлось бы рожать! Я же женщина!
Тут на пассажирку набросились уже женщины. Что они втолковывали ей, не будем повторять. Упомянем лишь главное.
- Незачем было рожать, - говорили они, - если заранее известно, что ребенок будет больным.
- Но еще больше мальчик стал больным из-за неумеренной любви к нему, потворства его прихотям, распущенности, - продолжали другие.
Я вышел на своей остановке и не слышал конца разговора. Да он мне был и неинтересен: столько раз приходилось сталкиваться с подобной ситуацией, что надоело уже об этом не только говорить, но и думать.
Но моя профессия такова, что я обязан заниматься этой проблемой, даже сознавая, что это может оказаться сизифовым трудом.
Чтобы не рассказывать каждой матери в отдельности, к чему приводят дефекты воспитания, ссоры родителей, пьянство, я и написал эту книгу. Чтобы прежде чем родители задумают родить ребенка, они бы задумались над своим поведением, своими дефектами, чтобы не передать их своим будущим детям. Ну, а если супруги не хотят исправлять себя и надеются, что дефекты их будущих детей будут исправлять учителя да врачи, пусть такие супруги трезво оценят возможности педагогики и медицины и поймут, что такие дефекты не всегда можно исправить. Куда легче их предотвращать.
Но для этого нужно исправить прежде всего себя, самому необходимо стать другим человеком, прежде чем создавать других людей.
Когда я пришел на работу, меня ожидала одна пожилая женщина. История ее тоже не блистала оригинальностью.
Имея взрослого сына, она захотела родить еще ребенка. В 47 лет родила девочку. Нормальную, хорошую девочку, которая развивалась абсолютно нормально. Но силы матери были уже на исходе. Она устала от жизни, от нагрузки как на работе, так и дома. Ей хотелось отдохнуть, а приходилось массу сил отдавать дочери, имевшей полное право требовать от родителей, чтобы те занимались ею.
На этой почве у матери начались психические расстройства - не сильные, не трагические, но ощутимые. Работоспособность снизилась, и она стала с нетерпением ожидать пенсионного возраста.
Ко мне она пришла не по поводу дочери, а по поводу себя. Назначил ей лекарства, дал советы, но сможет ли она их исполнять и не отразится ли это на воспитании дочери - не знаю. Дочери-то за что страдать? Она не виновата, что мать не соразмерила свои желания со своими возрастными возможностями и в результате родила девочку, которую не в силах развивать и воспитывать.
С чем только не приходится сталкиваться детским врачам, какие только уродства межлюдских отношений нам не ведомы! Предотвратить их могли лишь те, кто их породил. А вместо этого взрослые люди несут, ведут, привозят к медикам и педагогам плоды своего неблагоразумия, эгоизма, безответственности и требуют, чтобы они выправили этих несчастных детей.
Порой семья внешне абсолютно благополучна, но в ней происходят процессы, которые через много-много лет, а иногда и только у потомков могут дать о себе знать.
Отец и мать часто ссорились. Когда их отношения достигали крайней точки взаимной ненависти (кстати, скоро сменяясь такой же бурной любовью), отец говорил сыну, как плоха его мать. Видно, это врезалось в душу ребенка.
Он вырос, и в подростковом возрасте отношения с матерью резко ухудшились. Потом они, правда, восстановились, но доверия и любви уже не было.
Сын женился, его семейная жизнь шла внешне нормально. У него родился тоже сын (будем называть его внуком). У внука с 7-8-летнего возраста стало появляться недоброжелательное отношение к собственной матери, он приписывал ей массу недостатков, подозревал в дурном к себе отношении. По поводу этих настроений его консультировали у детского психиатра. Но можно ли лекарствами вылечить такое явление, никак не сочетающееся с другими психическими расстройствами, которых у внука, к счастью, не было?
Внук вырос, отношение к матери не улучшилось. Женился. Внешне его жена - вылитая мать. Пока живут дружно, но что будет потом?